Рубен Давид Гонcалес Гальего. Белое на чёрном.

- Ну чего? Зря дали ему Букерскую премию?
- Да это же по-моему какой-то Русский Букер?
- Мда...Любят у нас страдальцев, то Выбор Софи, то ещё чего-нибудь.
- Всё равно он злой.
- Может быть.
- Не может быть, а точно. Ну что ему Д'Артаньян сделал?
- Ну он типа имеет в виду, что Д'Артаньяну легче быть героем, у него все члены на месте.
- А он сам-то чем герой, я не поняла. Ну давайте насрём на всех нормальных людей и будем восхищаться уродами.
- Ну он типа книгу такую страдальческую написал.
- И что толку от этой книги? Ну ходят все охают. Они думают, что такое творилось только в советское время, да сейчас тоже самое, а может и ещё хуже. Ты думаешь они прочитали и побежали по интернатам горшки выносить - хрен. Легче восхищаться, охать и дать какую-нибудь премию. Можешь считать меня фашисткой, но я знаю, что я бы не пошла никуда. Потому что я знаю, что это такое - я работала санитаркой, я на практиках разных была. По мне, так лучше как в Спарте или в фашистской Германии. Пусть я - фашистка, но я хоть правдива перед собой и обществом.
- А я не знаю. Я не правдива. Я читала и плакала. Но помогать тоже не пойду. Это плохо?
- Это хорошо. Пусть государство позаботится о благосостоянии тех нянечек, которые за этими уродами ухаживают. У них зарплаты нищенские и тогда были и сейчас, конечно они будут злыми и гречку воровать, или что он там в книге написал - семью привела поесть. Зачем далеко ходить, во всех больницах сейчас врачи обедают за счёт больных.
- Как это?
- А на врачей питание не рассчитано, только на пациентов, и то, знаешь на какую сумму - у нас в городе - 19 рублей в день, это сколько - центов 60, ну что можно съесть на эту сумму? А врачи без обеда же работают. Вот забежал в столовку, стрельнул больничного супчика и опять работать, хотя не в этом суть.
- Интересно, а он сам как-то сейчас помогает каким-нибудь интернатам?
- Причём именно русским, а не каким-то там. Если он всю свою премию перевёл на какой-нибудь интернат, хотя бы свой последний, в Ростове кажется, то это ещё я понимаю. Но я думаю, что он купил себе квартирку, колясочку хорошую и попивает себе бренди.
- Коляску ему американец подарил.
- Этого я не знаю.
- Мне Юлька сказала, она что-то каким-то образом там через пятые руки типа знакома с ним или видела его один раз.
- Ну и чего, она в восторге?
- Судя по тому, что она рассказывает - так он засранец. Вылез случайно, какой-то американец передачу ли кино делал, искал всяких инвалидов, на него наткнулся, подарил колясочку, в Америку свозил.
- А ну про это в книге говорится. Только не говорится почему и чего он туда ездил.
- Ну типа в Ростове его вообще не очень любят. Катя эта, первая жена, вытащила его в жизнь, но потом поняла, что это беда, а тут как раз американец подвернулся, она его и передала из рук в руки.
- Во-во! Я же говорю, что все мы фашисты, а ни я одна. Потому что, это, естественно, беда - жить с таким человеком, пусть он хоть гений. Хотя в интернете пишут, что они до сих пор общаются.
- Может и общаются, но Юлька сказала, что - нет. Просто я слышала от источников, реально его знающих, а ты из интернета, где все восхищаются им. Истина посередине.
- Истина где-то рядом.
- Живёт он со своей мамкой сейчас в Испании.
- Ну и какая у тебя версия о матери.
- Типа родила она его, а поскольку уезжала из страны, то ей сказали, что он умер. Их кстати двое родилось, один-то сразу умер. А папаня его вообще срыл сразу.
- Ну-да, её же отец был председателем компартии Испании, стыдно было перед испанцами, что урод в советской больнице родился и сказали, что умер.
- Интересно, а акушерку расстреляли?
- Ха-ха-ха. Ну ты душишь. В принципе, да, ДЦП в большинстве случаев - вина акушерки. Может и расстреляли. А лучше б его самого утопили. Ну было бы одной книгой меньше в мире, ничего бы страшного не случилось.
- Ты точно фашистка.
- А чего его жалеть? Да, у него там не двигается ничего, хотя кое-что двигается, раз двух дочерей родил, а живёт-то он раз в сто лучше, чем мы с тобой вместе взятые. Кого мне жалко, так тех семнадцати-восемнадцатилетних пацанов, что поумирали в интернатах и домах престарелых, но моя жалость никому не поможет, и ничья не поможет.
- Да уж не поможет. Ну он вроде мамку где-то в Праге чтоль нашёл. Она классная тётка, семь языков знает, работала на радио Свобода, там познакомилась с Юрием Неном, вышла за него замуж.
- Ну нашли друг друга - это хорошо, счастья им. У нас что Советское государство сволочное было, что сейчас. Но книга всё равно злая. Не знаю, где там все доброту увидели. Зло он очень пишет о всех нянечках, и вообще о людях ходячих. Всех героев литературных обкакивает. Каждый сам себе выбирает героя. Не нравится тебе кто-то - заткнись или аргументируй, а ни так голословно. И про мальчика этого такой злой рассказ.
- Про какого мальчика?
- Когда инвалид качался целый год, а потом избил ходячего мальчика. Да, мы тоже злые. И мальчик злой, наехал на инвалида, но на следующий день забыл уже всё, а этот же сволочь, не только злой, но ещё и злопамятный.
- И Дед Мороз нормальный им не нравится.
- Злая книжка, очень злая, чёрная. Где там люди белое нашли? Неужели я такая тупая?
- Тупая, однозначно.

2004 © Юлия Пирогова